"Ромео и Джульетта" Уильяма Шекспира в Театре имени Пушкина

   Роман Козак, новый художественный руководитель Пушкинского театра, наконец-то дебютировал крупно. И к Международному дню театра преподнес и самому театру, и публике подарок со смыслом - вещь желанную и полезную одновременно, стильно-современную и раритетную, интересную как для зрителей со стажем, так и для неофитов-тинейджеров. В общем - "Ромео и Джульетту" Шекспира. И попытался одним махом решить многое из заявленной самим собою "программы" - оживить репертуар названиями достойными, стряхнув с последних налет хрестоматийной пыли, обновить труппу и привлечь к театру новую молодую публику, которая и знать не знает о том, что пушкинские подмостки некогда были "прокляты". А потому и относится ко всему без предвзятости.
   К слову, очень многое из перечисленного Козаку удалось. Другое дело, что при постановке Шекспира он, вероятно, куда больше был озабочен поисками "новых форм", нежели запечатлением того, что "свободно льется из его души", говоря словами чеховского персонажа. Треплева Козак когда-то играл, сейчас сыграл Тригорина. Это нормально. Вероятно, "просто так" он мог бы поставить "Ромео и Джульетту" и по-другому. Но насущная программа реформирования Пушкинского театра, кажется, довлеет над сценой, вывешенная в виде незримого транспаранта. Со временем его, наверное, уберут, но пока рановато.
   Название акунинских романов, вынесенное в заголовок этих заметок, припомнилось не случайно, хотя сам писатель здесь абсолютно ни при чем. Просто шекспировская трагедия в данной версии оказалась словно написанной заново - пером ироничного и весьма современного стилизатора. Сказался, конечно, и новый перевод модного и востребованного ныне Осии Сороки, вырубающий на корню всяческую привычную романтику, изгоняющий словесные красоты и выбивающий из-под ног шекспировских героев трагические котурны. Сюжет из легендарного тут же становится если уж не совсем бытовым, то весьма случайным.
   Хотя эта случайность запросто уживается с конструктивностью, понятой в широком плане. Конструктивна и функциональна сценография Георгия Алекси-Месхишвили - намек на некие строительные леса из балок и палок. Напрягите фантазию - получите знаменитый балкон, из которого по случаю можно вытащить палку и прикончить Тибальта. Джульетта лихо проносится над сценой на веревочной лестнице-качелях. Часы - символ быстротекущего времени. Полупрозрачные пластиковые "щиты" с "пулевыми" отверстиями. Строгий белый задник с раздвижными проемами, в которых будут пропадать уходящие из жизни, натыкаясь на кирпично-кровавую стену. Бутафорское дерево с яркими плодами - тоже, вероятно, символ чего-то. Эти райские яблочки так никто и не попробует.
   Веронско-московскому молодняку в современных прикидах, с фенечками и татуировками (костюмы Елены Предводителевой), здесь, вероятно, весьма комфортно - кувыркаться на этих балконах, катать разноцветные пластмассовые обручи, подбрасывать футбольный мяч, затевать игривые драки с участием громадных бутафорских петухов, стильно двигаться в дискотечных ритмах. Все это не откровение и даже не новость. Знаменитый фильм База Лурмана, о котором на спектакле Козака вспомнит каждый, вывел все эти приемы на культовый уровень. И дело даже не в красавчике Ди Каприо. Знакомый всем тинейджерам фильм взрывался экспрессией, динамикой, страстью. То есть всем тем, что редко обнаруживается в новорожденном спектакле Козака.
   Впрочем, юные актеры этого действа, большей частью студенты Школы-студии МХАТа, несмотря на сценическую неопытность, никаких нареканий не вызывают. Они пластически раскованны, непосредственны и технически оснащены. Другое дело, что чувство и чувственность прошли стороной. Молодые исполнители старательно и виртуозно исполняют поставленные перед ними задачи, не слишком вдаваясь в перипетии сценического переживания. И вообще вся эта шекспировская любовь на пушкинской сцене столь же спонтанна, сколь и конструктивна. Она вспыхивает не столько от искры, высеченной случайной встречей глаз и прикосновением рук, сколько от заведомого авторского предписания, превращенного в руководящие указания режиссера.
   Простоватый и непосредственный парнишка по имени Ромео (Сергей Лазарев) в этом дуэте - явно ведомый. Бойкая и яркая, чуть экзальтированная Джульетта (Александра Урсуляк) запросто берет развитие сюжета в собственные руки. Красивая трагическая история вновь не творится с белого листа. Эта умненькая Джульетта - Урсуляк, актриса по природе, прекрасно знает, что ей предназначено, и с упоением воплощает это в жизнь, ведя за собой партнера. И никакой эротики, несмотря на поставленные Аллой Сигаловой пластические вариации полуобнаженных тел. Впрочем, так, наверное, ведут себя не слишком умелые любовники. Кто-то умный некогда сказал, что сыграть метания и страдания молодого Гамлета можно, лишь имея за плечами немалый опыт мысли и чувства. Так и здесь. Шекспировские герои непозволительно юны для взрослой сцены, а "воспитание чувств" у них еще впереди. Потенциал - более чем достаточный, и будущее у молодых артистов, несомненно, есть.
   Кстати, и зрелое поколение Пушкинского театра весьма удачно вписалось в эту молодежную структуру. Быть может, даже более ярко, расшатав жесткость предложенной конструкции. Азартный, шумный, задиристый синьор Капулетти (Владимир Николенко) срывает вполне заслуженные, хотя и автономные аплодисменты. Няня (Наталья Николаева), болтушка и хлопотунья, сколь комична, столь и трогательна. Монах Лоренцо (Константин Похмелов) радует спокойным достоинством и отсутствием трагического пафоса.
   Впрочем, юные зрители, для которых это действо и предназначено в первую очередь, смотрят его с неподдельным интересом, живо реагируя возгласами или аплодисментами на любые сюжетные повороты, видимо, им не вполне знакомые, поскольку многие печальные коллизии могут поначалу сопровождаться смешками. А так как школ, лицеев и колледжей в Москве немало, то и от отсутствия публики театр вряд ли пострадает. Да и неповоротливый корабль Пушкинского театра, кажется, в кои-то веки оказался на плаву. А на вопрос "Куда ж нам плыть?" Роман Козак, вероятно, еще ответит.
Культура, 28 марта - 3 апреля 2002 года
Ирина Алпатова